Ответ:
Идеал светского гуманизма заключается в том, что человечество считает себя частью несотворенной, вечной природы; его целью является самоисправление человека без вмешательства или помощи Бога. Светский гуманизм возник из Просвещения XVIII века и свободомыслия XIX века. Некоторые христиане могут удивиться, узнав, что на самом деле они имеют некоторые общие взгляды со светскими гуманистами. Многие христианские и светские гуманисты разделяют приверженность здравому смыслу, свободе познания, отделению церкви от государства, идеалу свободы и нравственному воспитанию. Тем не менее, их взгляды во многом также расходятся. Светские гуманисты основывают свою мораль и идеи о справедливости на критическом мышлении без влияния Писания, на которое в свою очередь полагаются христиане для получения понимания о правильном и неправильном, добре и зле. И хотя светские гуманисты и христиане развивают и применяют науку и технику, последние используют эти средства в служении во славу Божью, в то время как светские гуманисты рассматривают их в качестве инструментов, призванных служить человеческим целям без какого-либо отношения к Богу. В своих исследованиях, касающихся происхождения жизни, светские гуманисты не признают, что Бог сотворил человека из земного праха, сначала из ничего создав Землю и все живые существа на ней. Для светских гуманистов природа является вечной, автономной силой.
Светские гуманисты также могут быть удивлены, узнав, что многие христиане разделяют с ними отношение религиозного скептицизма и приветствуют критическое мышление в области познания. По примеру благородных верийцев, христианские гуманисты рассматривают все вещи в свете Священного Писания (Деяния 17:11). Мы не просто принимаем каждую декларацию или умственное восприятие, входящие в наши умы, но сверяем все идеи и “знание” с абсолютным стандартом Слова Божьего, проявляя послушание Господу Христу (см. 2 Коринфянам 10:5; 1 Тимофею 6:20). Христианские гуманисты понимают, что все сокровища мудрости и знания сокрыты во Христе (Колоссянам 2:3) и стремятся расти в познании ради служения Ему (Филиппийцам 1:9; 4:6; ср. с Колоссянам 1:9). В отличие от светских гуманистов, которые отвергают понятие открытой истины, мы придерживаемся стандарта Слова Божьего, с помощью которого измеряем или проверяем все вещи. Эти краткие замечания не освещают христианский гуманизм в полной мере, но добавляют жизни и уместности “клиническим” словарным определениям (например, словарь Вебстера определяет христианский гуманизм как “философию, защищающую самореализацию человека в рамках христианских принципов”).
Прежде чем рассматривать христианский ответ на секулярный гуманизм, нам следует обратить внимание на само определение гуманизма. Гуманизм, как правило, ассоциируется с восстановлением древнего образования и культуры, имевшем место в эпоху Возрождения. За это время “гуманисты” разработали строгие научные системы, основанные на греческой и римской моделях, и попытались построить новый латинский стиль (в литературе и скульптуре), а также политические институты, построенные на их основе. Тем не менее, задолго до эпохи Возрождения, “христианский гуманизм” процветал в работах Августина, Фомы Аквинского, Эразма и других. Некоторые даже усматривают в произведениях Платона, языческого философа, тип мышления, совместимый с христианским учением. В то время, как в мыслях Платона содержится немало полезного, его предположения и выводы, конечно, остаются небиблейскими. Платон, как и Ницше, верил в “вечное повторение” (реинкарнацию); он (и греки в целом) отдавал лишь поверхностное уважение своим богам – для него человек был вершиной. Современные проявления светского гуманизма отвергают как номинальные христианские элементы из учения своих предшественников, так и основные библейские истины, как, например, тот факт, что человеческие существа несут образ своего Творца, Бога, открытого в Библии, в земной жизни и служении Господа Иисуса.
В ходе научной революции исследования и открытия ученых, обладавших широким спектром познаний (которых можно считать гуманистами, например, Коперник и Галилей), бросили вызов католической догме. Рим отвергал выводы новых эмпирических наук и публиковал противоречивые заявления по вопросам, лежащим вне области веры. Ватикан постановил – поскольку Бог создал небесные тела, то они должны отражать “совершенство” своего Творца; поэтому церковь отвергала открытия астрономов о том, что орбиты планет являются эллиптическими, а не сферическими, как считали ранее, и что солнце имеет “пятна” или более холодные, темные области. Эти эмпирически проверяемые факты и сами ученые, открывшие их, не противоречили библейскому учению. Реальное отступление от открытой в Библии истины в сторону натуралистического гуманизма – характеризуемого отвержением авторитета и истины Библии и ведущего по направлению к мирской форме гуманизма – произошло в эпоху Просвещения в 18-19-м веках, которое укоренилось по всей Европе, в особенности процветая в Германии.
Многочисленные пантеисты, атеисты, агностики, рационалисты и скептики преследовали различные интеллектуальные проекты, не привязываясь к открытой истине. В своих путях такие люди, как Руссо и Гоббс, искали аморальные и рациональные решения человеческой дилемме; кроме того, такие работы, как “Феноменология духа” Гегеля, “Критика чистого разума” Канта и “Наука знания” Фихте заложили теоретическую основу для светских гуманистов последующих поколений. Сознательно или бессознательно, современные ученые и светские гуманисты основываются на этом фундаменте, пропагандируя исключительно “рациональные” подходы к социальным и этическим проблемам и антиномистские формы самоопределения в вопросах индивидуальной автономии и свободы выбора в вопросах сексуальных отношений, деторождения и добровольной эвтаназии. В области культуры светские гуманисты полагаются на критические методы толкования Библии и отвергают возможность божественного вмешательства в историю человечества; в лучшем случае, они рассматривают Библию как “священную историю”.
Выступая под названием “высшая критика”, светский гуманизм распространился в школах богословия, продвигая свой рационализированный или антропоцентрический подход к изучению Библии. Зародившись в Германии, “высшая критика” конца 19-го века стремилась “следовать документам” и приуменьшала авторитетность вести библейского текста. Как отметил Даррелл Бок, в своем спекулятивном характере высшая критика обходилась с Библией, “как с мутным зеркалом прошлого”, а не как с непогрешимым историческим документом о жизни и учении Христа и Его апостолов (Библейское богословие Нового Завета, Рой Зук и Д. Бок, 1994, стр. 16). Например, в своем “Богословии Нового Завета” Бультман, ведущий сторонник высшей критики, повсеместно основывается на критических допущениях. Как отмечает Бок, автор “настолько скептически относится к новозаветному портрету Иисуса, что почти не обсуждает Его богословие” (там же).
Хотя высшая критика подорвала веру некоторых людей, другие, например, Б. Уорфилд из Принстонской семинарии, Уильям Эрдман и др., упорно защищали Библию как Слово Божье. Отвечая скептикам, которые подвергали сомнению раннюю дату написания и авторство Евангелия от Иоанна, Эрдман и другие верные слуги Господа защищали эти важные положения на критических основаниях и с равной научностью.
Точно так же в философии, политике и социальной теории – христианские ученые, юристы, писатели, политики и художники орудовали подобными инструментами, защищая веру и убеждая умы и сердца в пользу Евангелия. Тем не менее, во многих областях интеллектуальной жизни битва еще далека от завершения. Например, в литературных кругах за пределами академического мира продолжают господствовать идеи Ральфа Уолдо Эмерсона. Пантеизм Эмерсона приравнивается к отказу от Христа; он весьма тонок и может подтолкнуть неосторожные души к отказу от Евангелия. Эмерсон считал, что “высшая душа” в людях делает каждого человека источником его собственного спасения и истины. Читая таких писателей, как Эмерсон и Гегель, христиане должны проявлять осторожность и сохранять за Словом Божьим центральное место в своих мыслях, смиренно оставаясь послушными ему в своей жизни.
Христианские и светские гуманисты иногда участвуют в открытом диалоге об основании или источнике порядка во вселенной. Независимо от того, называют ли они это причиной или первопричиной Аристотеля, некоторые светские рационалисты приходят к верному выводу – что нравственная истина является необходимым условием для нравственного порядка. Хотя многие секулярные гуманисты являются атеистами, обычно они с уважением относятся к вопросам о причине бытия; таким образом, христианские апологеты могут иметь с ними рациональный диалог о Евангелии, как Павел в Деяниях 17:15-34, обращаясь к афинянам.
Как христианам следует относиться к секулярному гуманизму? Для последователей Пути (Деяния 9:2; 19:19, 23) любая допустимая форма гуманизма должна учитывать полную реализацию человеческого потенциала в повиновении нашего разума и воли разуму и воле Бога. Желание Бога состоит в том, чтобы никто не погиб, но чтобы все покаялись и унаследовали вечную жизнь как Его дети (Иоанна 3:16; 1:12). Светский гуманизм стремится сделать и гораздо меньше и гораздо больше. Он пытается исцелить этот мир и прославить человека как автора его собственного, прогрессивного спасения. В связи с этим, светский гуманизм положительно относится к некоторым религиозным заменителям истинного Божьего Евангелия, например, учению Йогананды, основателя “Содружества самореализации”. В отличие от этого, христианские гуманисты следуют за Господом Иисусом в понимании того, что наше царство не от мира сего и не может быть полностью реализовано здесь, несмотря на Божьи обетования Израилю (Иоанна 18:36; 8:23). Мы обращаем свои умы к вечному царству Господнему, а не земному, ибо мы умерли и наша жизнь сокрыта с Иисусом в Боге. Когда Христос – наша жизнь – вернется, мы явимся с Ним во славе (Колоссянам 3:1-4). Именно так должны рассматривать свою судьбу человеческие существа, потому что мы – Его потомки, как говорят даже светские поэты (см. поэму Арата “Явления”; ср. с Деяния 17:28).
Не обязательно быть христианином, чтобы понять, что гуманизм, основанный лишь на разуме, не преуспеет. Даже Иммануил Кант, написавший свою “Критику чистого разума” на пике развития немецкого Просвещения, осознавал это. Так и последователям Христа не следует становиться жертвами обольстительной философии и человеческих традиций и быть плененными формами гуманизма, основанными на романтической вере в возможность самореализации человека (Колоссянам 2:8). Гегель основывал прогресс человечества на идеале разума как духа, реализующегося через прогрессивные диалектические этапы в истории; но если бы он дожил до мировых войн 20-го века, то весьма сомнительно, что он бы упорствовал в поиске человеческого прогресса в этом историческом фиаско. Христиане понимают, что любая форма гуманизма, отделенная от Божественного искупления, обречена на провал и является самообманом. Мы основываем свои взгляды на взглядах Бога, так как человечество сотворено по Его образу и подобию, и мы согласны с Писанием об отчаянном положении человека и Божьем плане спасения.
Как отметил Александр Солженицын, гуманизм не предлагает никакого решения в отчаянном положении человечества. Он говорит об этом следующим образом: “Если бы гуманисты были правы, заявляя, что человек рожден, чтобы быть счастливым, тогда он не родился, чтобы умереть. А поскольку его тело обречено на смерть, то его задача на земле, очевидно, должна иметь более духовную природу”. Воистину, задача человечества заключается в поиске и нахождении Бога (Деяния 17:26-27; ср. 15:17), нашего истинного Избавителя, Который предлагает нам нечто большее, чем земное наследство (Евреям 6:9; 7:17). Открывающий дверь Христу (Откровение 3:20) унаследует ту лучшую землю, которую Бог приготовил для тех, кто любит Его и призван в соответствии с Его целями (Ефесянам 1:11; Римлянам 8:28; Евреям 11:16; ср. с Матфея 25:34; Иоанна 14:2). Насколько это выше горделивых и высокомерных целей, содержащихся в светских гуманистических манифестах?
